О книге: Теченье (Валерий Котеленец); У Никитских ворот, 2018–2022

Со стихами в данной книге очень хорошо смеяться в голос. Все до одного стихотворения посвящены жене автора, но иногда в стихотворениях встречаются и горькие строки. Так смешно и горестно ещё никто не писал, как этот автор! Книга однозначно стоит внимания или хотя бы того, чтобы её прочли. Очень мало страниц, но все они белые и твёрдая обложка в книге. Уна достаточно приемлемая

Это ничего, что издательство московское, живёт Валерий Котеленец далеко от Москвы, в Барнауле. Мы же московских-то не очень жалуем. Они избалованы. А Котеленец точно знает, что «поэт не должен быть счастливым. Он не для этого рождён». «Поэт не должен быть богатым, успешным, бравым и лихим». «А пораженье от победы румяный критик отличит».
Я хотя и не критик, а просто читатель, но эта книга меня победила!
В этих стихах последние строки – почти всегда ударные. Дальнобойные, с дальним прицелом. Если пройтись по книге, наберётся много таких строк, которые в конце стихотворения поднимаются на октаву выше:
Я буду ждать на том же месте, под тем же деревом в раю.
И что добро не с кулаками, а с головой.
И для какой-то цели ты приберёг меня?
И даже Бог таких не знает слов, чтоб мёртвых поднимать из-под земли.
Господь за всё меня простит. И я прощу Его.
А мы с тобой лежим спина к спине и дуемся зачем-то друг на друга.
Но бьётся запертый Господь у каждого внутри.
Где вящие кущи и вещие птицы, и неугасающий свет…
И герой, победивший дракона, обрастает его чешуёй.
Поднимите мне, сволочи, веки! Дайте, суки, мне точку опоры!
Господи! Как этот яростный свет режет глаза!
Земля была безвидна и пуста… И что-то там горело на столе…
Трудно жить и умирать. Остальное ¬– пустяки.
И чернеют внизу скелеты убиенных грузовиков.
Я вижу букв знакомых очертанья… Но, Боже, я не знаю этих слов!..
Позвони мне! Позвони мне сорок лет назад!
Давай не будем умирать хотя бы до утра…
И не выиграть уже этот смертный бой.
Как падают в небо мёртвые птицы и оживают с той стороны небес…
Взойдут на небеса последние пророки. И лестницы поднимут за собой.
А жизнь проходит и проходит мимо. И всё мимей проходит и мимей.
Ведь ты в этой точке вселенной свиданье назначила мне.
Как будто мы наконец обрели как будто счастье.
А время проходит, проходит, проходит… и всё не проходит никак.
Только вот жить в эту пору прекрасную некому будет уже.
И лучшие женщины этой земли любили безжалостно нас.
И Русь уходит огородами в свои дремучие леса.
И на все твои ответы никаких вопросов нет.
А те, ушедшие во власть, уже не возвратятся к людям.
А родина даже не знает, что я существую на ней.
Но что-то с временем стряслось – совсем не лечит.
Жизнь – это та же смерть. Только ещё больней.
С его стихами хорошо вести диалог, соглашаться, сомневаться, ахать и смеяться в голос.
Все до одного стихотворения в этой книге посвящены памяти любимой жены. И получается, несмотря на горькие строки, что книга о счастливой жизни. Потому что прожита в любви.
И о любви так смешно, горестно и прекрасно никто, мне кажется, не писал:
На склоне старости недужной, когда уймётся жар в крови, мы будем заниматься дружбой – финальной версией любви.
Или вот:
Гляну в окно – тьма. В зеркало гляну – дебил. Я бы сошёл с ума, если б он у меня был. Я бы пошёл ко дну, душу бы зря загубил… Если бы я одну дуру бы не любил.
А как смешно про русский характер:
Ты скажешь мне слово, а я тебе два. А там – огребёшься считать. У нас ведь, у русских, особая стать и твёрдая голова. И рвётся наружу взбесившийся зверь, не видя вокруг ничего… А слово уже и не вспомнишь теперь, что было в начале всего.
Татьяна Набатникова