Отзывы на книгу: Невский проспект (Гоголь Николай Васильевич); Речь, 2014

Великолепное издание! Шикарные иллюстрации, и замечательное произведение!

Эта книга - уникальное издание! Здесь Петербург предстает с исторической достоверностью деталей в рисунках Михаила Бычкова. На иллюстрациях - одежда того времени, вывески магазинов тех лет, фонари и экипажи, которые возможно видел Гоголь.
На полях есть объяснения слов, которые могут вызвать вопросы у современного читателя. Книга увлекает своими историями и заставляет вглядываться и вчитываться.

Ну потрясающая книга !!!!! Бычков сделал что-то невероятное!!!! Вот уже столько времени смотрю на эту книгу и всегда замираю от восторга. Книга-красавица!!! Невероятная! Я в Бычкова влюбилась. Наповал. Так всё здорово сделал!!!

На самом деле потрясающее произведение.
Как ни крути, а сердце художника не может не приукрасить действительность, и потом вовсе не сойти с ума от полнейшего аута.

Рискую прослыть начальником транспортного цеха, но мне снова нужно добавить кое-что (в отличие от героя Жванецкого - по собственной инициативе).
Это произведение читал не раз, а потому за многие годы у меня сформировались кое-какие зрительные образы Невского проспекта Гоголевских времен, но они значительно беднее приведенных в книге. Теперь, при содействии Михаила Бычкова, у меня все выстроилось окончательно. Все недостающее я нашел у него. Больше мне не нужно никаких иллюстраций!
Но этим не заканчивается. Какой-же умница тот человек, который догадался перед собственно текстом поместить его фрагменты, желая выделить как раз то, о чем я писал в первой рецензии - смену публики, появляющейся в строго определенные для нее моменты. Впервые в жизни со мной такое: читаю первую страницу, переворачиваю и,.. вдруг оказываюсь на Невском. А получилось это из-за довольно крупных размеров книги и из-за того, что за этой первой страницей художник дал целый разворот, на котором изображен Невский с первыми его посетителями. И это чудо повторяется несколько раз для разных времен дня.
Но особенно меня впечатлили последние два разворота (изображения 13,14 в первой рецензии), отличающиеся только тем, что на одном вы видите кареты, а на другом - современные автомобили. "Не заблуждайтесь," - как бы говорит нам Михаил Бычков - за внешним блеском и переменой декораций по-прежнему вы обнаружите множество несбывшихся надежд и сбывшихся разочарований". И тут я представляю, как Николай Гоголь кивает Михаилу Бычкову головой.
Чтобы почувствовать нечто подобное нужно сразу после чтения текста потратить несколько секунд на первый разворот и тут же перейти ко второму. Это нужно, чтобы текст не успел оторваться во времени от иллюстраций.
А каковы примечания на полях! Всякий ли знает отчего рубль называется рублем? А полтинник? На полях вас поджидает много интересного! Я бы, пожалуй, добавил еще одно. В самом деле на стр. 35, в абзаце, посвященном выходу гувернанток и гувернеров с питомцами, Невский проспект называется Гоголем педагогическим Невским проспектом. Возникает впечатление, что педагог это то же, что гувернер. Однако, следующий абзац начинается так: "Но чем ближе к двум часам, тем уменьшается число гувернеров, педагогов и детей". Возникает подозрение, что педагог не сводится к гувернеру. Видимо, Гоголь употребляет слово "педагог" в древнегреческом смысле, там педагогом назывался дядька, который ведет дитя в школу. В абзаце с гувернерами неявно предполагается, что эти педагоги присутствуют с очевидностью. Разумеется, это лишь гипотеза.
Несмотря на мой абсолютный восторг я, все же, отмечу один момент (правда, очень дискуссионный), касающийся самого текста. Вероятно, читатели моей первой рецензии обратили внимание, что вместо "шоколад" я написал "шеколад", а вместо "галстук" - "галстух". Я это сделал умышленно, но не решался акцентировать ваше внимание на этом. Дело в том, что я читал вариант текста прошлого века и привык именно к нему. В этой же книге таких "опечаток" вы, к сожалению, не найдете.
Для подробного изучения вопроса пошел в очень большую библиотеку и заказал около десятка "Невских проспектов" издания 20 века, но как можно более старых, и все их просмотрел. И что же? Оказалось, что во всех этих книгах напечатано так, как у "Речи". Так что формальных поводов для критики издательства у меня не оказалось. Правильно, но ... неверно!
Я считаю, что коль скоро художник дал картины Петербурга времен Гоголя, то и текст нужно было дать оригинальный. Тут-то и начинается самый дискуссионный момент. Я лично считаю, что оригинальный текст с годами приобретает дополнительный шарм. Но можно рассуждать и иначе. Если уж стремиться, чтобы впечатление от текста создавалось аналогичное тому, что испытывали от него современники Гоголя, то нужно освободить его от анахронизмов. Однако, если так рассуждать, то и Достоевского придется переделывать. Я против!!!
Понимаю, что это технически сложно, но все же обращаюсь к "Речи" с предложением. Если вдруг случиться Вам переиздавать эту книгу, то нельзя ли все-таки издать ее так, чтобы и текст был тех времен, кои изображены на иллюстрациях.
Но вы меня не слушайте, поскольку я всегда цеплялся за старину. Например, всю жизнь пишу черными чернилами (неизменно ручкой фирмы PARKER). Вы также могли заметить, что в моих рецензиях нет значков вроде :). А еще я говорю "коришневый" вместо "коричневый" и не употребляю "wanna" and "gonna". Вот и не слушайте.
Лучше поторопитесь купить эту выдающуюся книгу! Такого издания я не видывал. Бесценный подарок любителю Невского проспекта во всех его ипостасях!

Купила это издание по совету подруги и не прогадала!
Потрясающие иллюстрации Бычкова как будто бы переносят тебя в прошлое, словно бы открывают окно в ТОТ Петербург, конца 19 века.
Мне кажется, ребенок не сможет в полной мере оценить Гоголя, но моя Наташка с интересом рассматривала картинки, ей понравилась красочность разворотов.
Но для меня эта книжка - просто открытие! Никогда не было книги с иллюстрациями Бычова, но теперь он в верхушке моих любимых иллюстраторов.
Теперь я как-будто бы ближе познакомилась с Невским проспектом, хотя, возможно, с ним нужно знакомиться всю жизнь.

"Всемогущий Невский проспект! Единственное развлечение бедного на гулянье Петербурга! Как чисто подметены его тротуары, и, Боже, сколько ног оставило на нем следы свои! И неуклюжий грязный сапог отставного солдата, под тяжестию которого, кажется, трескается самый гранит, и миниатюрный, легкий, как дым, башмачок молоденькой дамы, оборачивающей свою головку к блестящим окнам магазина, как подсолнечник к солнцу, и гремящая сабля исполненного надежд прапорщика, проводящая по нем резкую царапину, — все вымещает на нем могущество силы или могущество слабости. Какая быстрая совершается на нем фантасмагория в течение одного только дня! Сколько вытерпит он перемен в течение одних суток! Начнем с самого раннего утра, когда весь Петербург пахнет горячими, только что выпеченными хлебами и наполнен старухами в изодранных платьях и салопах, совершающими свои наезды на церкви и на сострадательных прохожих. Тогда Невский проспект пуст: плотные содержатели магазинов и их комми еще спят в своих голландских рубашках или мылят свою благородную щеку и пьют кофий
нищие собираются у дверей кондитерских, где сонный ганимед, летавши вчера, как муха, с шоколадом, вылезает, с метлой в руке, без галстука, и швыряет им черствые пироги и объедки. По улицам плетется нужный народ: иногда переходят ее русские мужики, спешащие на работу, в сапогах, запачканных известью, которых и Екатерининский канал, известный своею чистотою, не в состоянии бы был обмыть. В это время обыкновенно неприлично ходить дамам, потому что русский народ любит изъясняться такими резкими выражениями, каких они, верно, не услышат даже в театре."

"В двенадцать часов на Невский проспект делают набеги гувернеры всех наций с своими питомцами в батистовых
воротничках. Английские Джонсы и французские Коки идут под руку с вверенными их родительскому попечению питомцами и с приличною солидностию изъясняют им, что вывески над магазинами делаются для того, чтобы можно было посредством их узнать, что находится в самых магазинах. Гувернантки, бледные миссы и розовые славянки, идут величаво позади своих легеньких, вертлявых девчонок, приказывая им поднимать несколько выше плечо и держаться прямее
короче сказать, в это время Невский проспект —педагогический Невский проспект"

"Создатель! какие странные характеры встречаются на Невском проспекте! Есть множество таких людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на сапоги ваши, и, если вы пройдете, они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши фалды. Я до сих пор не могу понять, отчего это бывает. Сначала я думал, что они сапожники, но, однако же, ничуть не бывало: они большею частию служат в разных департаментах, многие из них превосходным образом могут написать отношение из одного казенного места в другое
или же люди, занимающиеся прогулками, чтением газет по кондитерским, — словом, большею частию всё порядочные люди. В это благословенное время от двух до трех часов пополудни, которое может назваться движущеюся столицею Невского проспекта, происходит главная выставка всех лучших произведений человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой — греческий прекрасный нос, третий несет превосходные бакенбарды, четвертая — пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый — перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая — ножку в очаровательном башмачке, седьмой — галстук, возбуждающий удивление, осьмой — усы, повергающие в изумление. Но бьет три часа, и выставка оканчивается, толпа редеет... В три часа — новая перемена. На Невском проспекте вдруг настает весна: он покрывается весь чиновниками в зеленых вицмундирах."

"— Стой! — закричал в это время поручик Пирогов, дернув шедшего с ним молодого человека во фраке и плаще. — Видел?
— Видел, чудная, совершенно Перуджинова Бианка.
— Да ты о ком говоришь?
— Об ней, о той, что с темными волосами. И какие глаза! Боже, какие глаза! Все положение, и контура, и оклад лица — чудеса!
— Я говорю тебе о блондинке, что прошла за ней в ту сторону. Что ж ты не идешь за брюнеткою, когда она так тебе понравилась?
— О, как можно! — воскликнул, закрасневшись, молодой человек во фраке. — Как будто она из тех, которые ходят ввечеру по Невскому проспекту
это должна быть очень знатная дама, — продолжал он, вздохнувши, — один плащ на ней стоит рублей восемьдесят!"

"Она подняла между тем свои ресницы и глянула на всех своим ясным взглядом. «Ай, ай, ай, как хороша!..» — мог только выговорить он с захватившимся дыханием. Она обвела своими глазами весь круг, наперерыв жаждавший остановить ее внимание, но с каким-то утомлением и невниманием она скоро отвратила их и встретилась с глазами Пискарева. О, какое небо! какой рай! дай силы, Создатель, перенести это! жизнь не вместит его, он разрушит и унесет душу! Она подала знак, но не рукою, не наклонением головы, нет, в ее сокрушительных глазах выразился этот знак таким тонким незаметным выражением, что никто не мог его видеть, но он видел, он понял его. Танец длился долго
утомленная музыка, казалось, вовсе погасала и замирала, и опять вырывалась, визжала и гремела
наконец — конец! Она села, грудь ее воздымалась под тонким дымом газа
рука ее (Создатель, какая чудесная рука!) упала на колени, сжала под собою ее воздушное платье, и платье под нею, казалось, стало дышать музыкою, и тонкий сиреневый цвет его еще виднее означил яркую белизну этой прекрасной руки. Коснуться бы только ее — и ничего больше! Никаких других желаний — они все дерзки... Он стоял у ней за стулом, не смея говорить, не смея дышать.
— Вам было скучно? — произнесла она. — Я также скучала. Я замечаю, что вы меня ненавидите... — прибавила она, потупив свои длинные ресницы.."

Очень качественная книга, большой формат. Покупала из-за иллюстраций Бычкова. Достойный образец хорошо проиллюстрированной классической литературы. То, что надо для школьников и украшения домашней библиотеки.

Эту книгу по праву можно назвать творческим проектом, объединяющим века: век XIX и век нынешний, XXI. Благодаря кисти Михаила Бычкова — одного из лучших современных иллюстраторов — Невский проспект, отражение целой эпохи и главный герой одноименной повести великого русского классика Николая Васильевича Гоголя, предстает перед читателем во всей своей красе.
Издание включает в себя примечания и сопроводительную статью и вне всякого сомнения займет центральное место в библиотеке читателя.