При свете ночи (Гедымин Анна Юрьевна); Время, 2019

Сложно провести грань между поэтическим сборником и поэтической книгой, о какой цельности можно говорить в случае собрания стихотворений – каждое из них поёт о своём, только себя отстаивает. Пусть какие-то стихи автором любимы больше, какие-то принимаются на птичьих правах, но для читателя каждое стихотворение — первое, поэзию часто начинают читать наугад, с произвольной страницы. Но есть у меня дурная привычка всякую книгу читать с первой строки, даже поэтический сборник, высматривать в его пёстрой музыке ведущие мотивы, повторяющиеся детали.
«При свете ночи» Анны Гедымин — несомненно книга. И вынесенные в финал поэмы — не отодвинуты в сторону, а логично её завершают. Три главы стихотворений раскрывают три разные темы в лирике. «Одуванчики — никогда» — любовь как принятие мира, любовь равная благодарности, любовь как пребывание в земном раю. «Чёрные зеркала» — обезлюбленность, утрата или невозможность любви, и не только о межчеловеческих отношениях идёт речь. А вот «Медленная вода» — о смешанности чувств, о переходах туда-обратно зыбкой границы обиды и приязни. Частный мир, негромкий, но при всех печалях очень комфортный. Меня-то учили, что поэзия – это сопротивление, протест, крик, скандал, и вдруг я читаю поэзию созерцания, поэзию прощения, поэзию благословения.
И три короткие поэмы Анны, которые, если бы их не подписала она как поэмы, я принял бы за просто стихи, предстоящие им три мотива обыгрывают, соединяют. Потому они и поэмы, что сюжетно и жанрово переходят в разряд эпоса (пространство внутри них иное, независимо от количества строк). «Косари» — многоперсонный мир русской деревни, где показной грех и тихая верность вознесены до явлений не мировоззрения, а устройства Мироздания. «Мастер мостов» — о бесстрашии, о самоценности любви, о самодостаточности творчества. «Месть Тамерлана» — об отношении к своему прошлому, о неразрывной связи исторических процессов.
И получается, что начала поэт речь с любования отражениями куполов в Москва-реке, а пришла к внутреннему пониманию Родины, своей земли, к такому высокому патриотизму, который понимается как сакральное пробуждение. Вроде бы, о несвязанных частностях в стихотворении говорилось, а читатель размышляет после чтения о вещах онтологических. В том и сакральность, что стихи не бывают «про что-то», они — состояние, приобщение к особому знанию, и у Анны Гедымин чаще всего — состояние внимания миру.
Сказал о цельности, но со стихами, словно с корпускулярно-волновой теорией света нельзя остаться только на одной позиции. Прочитал книгу целиком, а перечитывать всё равно станешь по «корпускулам», снова и снова проговаривая любимые строки. Открываю 78-ю страницу и перечитываю:
Лес предзимней зиял пустотой…
Помню слякоть и чувство тревоги,
И отчётливый куст золотой,
Голосующий у дороги.
Вроде выболела до дна
Эта осень.
И нате вам — милость!
Но из тысячи душ ни одна
В странном месте не притормозилась.
Вот он — миг, предвещающий крах!
Ох, припомнит судьба нам, истица,
Как молили о мелких дарах,
Чтобы мимо щедрот проноситься!..
Спасибо, Анна, что позволила остановиться. Причаститься щедрот Господних.

Благодарна случаю, который свёл меня с прекрасной поэзией Анны Гедымин. Как- то в санатории в холле взяла книжечку в холле...С этого момента " При свете ночи" и " Осенние праздники" всегда находятся рядом, что называется, на расстоянии вытянутой руки. Каждое стихотворение, как будто , про меня, про мою жизнь, мои переживания, про мою, казалось бы, необоснованную надежду. Пусть грусть и переживания, но всё равно, радость и движение вперёд. Спасибо поэтессе и Лабиринту за новые светлые впечатления