Учителя и ученики. Учебное пособие; Планета музыки, 2024

Очень рада тому, что эта книга наконец переиздана. Если не ошибаюсь, впервые с самого 1975 года. Во всяком случае, сколько ни искала, не находила. Поверить в это невозможно, потому что книга, на мой взгляд, – настоящий шедевр, а её автор – классик советского театра, человек-легенда, которого сейчас, к огромному сожалению, вспоминают только специалисты. А между тем это личность такого масштаба, о которой нужно снимать серьёзное, большое кино, писать книги, делать выставки… Юрий Александрович Завадский (1894-1977) – ученик Вахтангова и Станиславского, выдающийся театральный режиссёр, актёр, педагог, у которого учились многие мастера театральной режиссуры второй половины ХХ века (Г. Товстоногов, Б. Покровский, Ежи Гротовски, А. Эфрос, из наших современников – А. Бородин, М. Левитин, С. Врагова, Б. Щедрин), создатель собственной актёрской школы, а ещё – талантливый художник-график, адресат стихов М.И. Цветаевой, которая посвятила ему не только поэтический сборник, но также две пьесы и одну повесть, и так далее, и так далее. Чтобы понять масштаб личности Завадского, рекомендую прочитать его биографию из серии «ЖЗЛ», написанную театроведом Марком Николаевичем Любомудровым ещё в 1983 году (надеюсь на её переиздание: всё-таки, «на носу» – 100-летие Вахтанговского театра, а потом – Театра им. Моссовета, а потом и 130-летие самого Ю.А.), и, для полноты картины, книги историка Андрея Леонидовича Никитина о российских «тамплиерах» 1920-х годов и о деле «Ордена Света», по которому проходил Завадский в ОГПУ-НКВД в 1930 году…
Книга «Учителя и ученики» (1-е изд. – 1975 г.) стала для Завадского подведением итогов, плодом размышлений (подчас мучительных) длиною в жизнь. В ней – множество интересных фактов, тончайших деталей и точных, мудрых наблюдений. Её даже сложно назвать книгой – это почти исповедь. Читая её, ощущаешь живое присутствие рядом умного, деликатного, в высшей степени обаятельного собеседника, и под это обаяние подпадаешь неминуемо, неизбежно… Притом что Юрия Александровича нет с нами уже целых 43 года... Признаюсь откровенно: для меня эта книга стала настольной – и потому что даёт ответы на многие жизненные вопросы, и потому что блестяще написана. Завадский, как человек скромный, глубоко интеллигентный и требовательный к себе, всячески преуменьшал свой литературный талант, а напрасно… Он мастерски владел слогом и писал артистично. Его тексты – не аналитика и не «фактография», а живое, сердечное общение с читателем, настолько эмоциональное, что просто диву даёшься: ведь в год, когда Юрий Александрович закончил работу над книгой, ему минуло 80 лет, и он был тяжело, неизлечимо болен…
Завадский пришёл в театр из живописи. В юности в нём ярко проявилось дарование живописца и рисовальщика, и он поступил в школу Станислава Жуковского, где познакомился и подружился с Маяковским, а потом перешёл к Петру Келину. Но оттуда, вслед за близким другом, поэтом, драматургом, а в те годы ещё и актёром Павлом Антокольским, ушёл к Вахтангову, в Мансуровскую студию. Завадский начинал у Вахтангова как художник, но Евгений Богратионович (именно так, через «о», писал своё отчество сам Вахтангов, а следом за ним – и его ученики) заметил в нём актёрское дарование, а позднее поддержал и первые режиссёрские опыты. Очерк Завадского (первого Калафа в легендарной «Принцессе Турандот») о Вахтангове – это нечто большее, чем просто мемуары: искренние, сердечные, трепетные воспоминания и размышления об очень близком и дорогом человеке. Образ Вахтангова, каким написал его Завадский, получился выпуклым, живым. Вахтангов любил и выделял Юрия Александровича, прощал ему дерзость и бунтарство, ощущая родственную душу. Очерк безусловно ценен ещё и тем, что в нём читатель найдёт множество ценных воспоминаний о работе Завадского с Вахтанговым, о спектаклях «Гадибук», «Чудо святого Антония» и «Принцесса Турандот».
К Станиславскому Завадский пришёл после смерти Вахтангова и ухода из Третьей студии, ставшей впоследствии Театром им. Евг. Вахтангова. Но очерк о Константине Сергеевиче Юрий Александрович поставил всё-таки на первое место и написал его особенно подробно. В нём – воспоминания о работе Станиславского с актёрами, написанные благодарным учеником, интересные и глубокие размышления о «системе».
Признаюсь откровенно: в этой книге нет ни одного текста, который мне бы не нравился. Но очерки о Станиславском, Вахтангове и Марецкой – самые любимые. Вера Марецкая была ученицей Ю.А. Завадского, она окончила его студию в 1927 году и долгие годы была ведущей актрисой его театра. Пожалуй, этот очерк в книге – самый яркий, остроумный, а местами – даже хулиганский (вполне в духе Веры Петровны, которая в юности была «изрядным сорванцом»).
И конечно, как не сказать о Галине Улановой?.. По словам драматурга Леонида Зорина, близко знавшего Юрия Александровича в последние годы жизни, отношение Завадского к Улановой было подлинной «сакрализацией любви». Об этом говорят и другие мемуаристы. Культ Улановой в его жизни был сродни культу Прекрасной Дамы в средневековой Европе (тем более что в молодости Завадский прошёл через увлечение рыцарством – он был наречён «рыцарем высоких степеней» в российском «Ордене тамплиеров», за что и пострадал в 1930 году…). Очерк «Галина Уланова» – это размышление о природе таланта великой балерины и признание в любви – на пороге вечности…
Остаётся лишь сожалеть, что новое издание книги выходит в клеевом переплёте и под такой неудачной обложкой (развалится!). Предвижу и ошибки распознавания, которыми изобилует переиздание другой книги Завадского («Об искусстве театра»), выпущенное тем же издателем в нынешнем году. Но, если честно, готова примириться и с опечатками, и с переплётом «на клею». Лишь бы книги Завадского переиздавались. Потому что они достойны того, чтобы их читали и перечитывали. Это – классика.