Однофамилец. Городская история; Время, 2008

Чухонцев любит рассказывать в стихе, обдумывать, сомневаться, но понять в нем главное, значит осознать, что он - лирик, самый значительный лирический поэт рубежа веков, отстоявший ее достоинство в тот момент, когда лирика вышла из моды.

В предшествующие десятилетия, ее писали, оставляя ощущение преизбытка, разменянной эмоции. И тогда, когда ее писали сверх меры, и тогда, когда ее застыдились писать, Чухонцев оставался верен лирике и классически строг по отношению к самому себе. Его эмоциональный жест всегда собран, точен и чреват взрывной силой. Он музыкально подчиняет себе, чтобы не убаюкать, а поразить красотой и чем-то иным в ней сквозящим. Игорь Шайтанов

Цель поэзии - поэзия, средства - те же, - сказано на все времена. И никакие ретрансляторы не заменят самого ее смысла, никакой масскульт ей не страшен. Ну, в худшем случае она опять уйдет в подполье, в свой подвал, пристроится где-нибудь возле бойлерной, где никого, кроме гудящих конфорок и онтологической тишины, которая окружает и пестует каждое вылупившееся слово. Говорят, только великое остается. Пусть так. "…Но я живу, и на земли мое / Кому-нибудь любезно бытие", - уже ответил на это современник Пушкина, заслоненный им для современников, мало понятый, но оттого не менее значительный для потомков, носивший в себе не только усмиренную гордыню, но и великое смирение. Это нравственный урок каждому, дерзнувшему взять перо.

Олег Чухонцев

Смотри также о книге.