Мобилизация и реорганизация российской науки и образования в годы Первой мировой войны; Нестор-История, 2018

Скажу сразу – это очень серьезная академическая работа, поэтому прошу учитывать это.
В начале – об авторе. Эдуард Израилевич Колчинский - советский и российский философ, историк науки, доктор философских наук, профессор, в 1995-2015 гг. директор Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им. Вавилова. В январе 2020 г. он умер, успев увидеть эту свою последнюю работу в печати.
Первым его приступом к данной теме стал сборник статей, выпущенный в питерском издательстве «Нестор-История» в 2007 г. под названием «Наука, техника и общество России и Германии во время Первой мировой войны». Одним из трех его редакторов был Э.И. Колчинский. В рассматриваемом издании основной текст написал Э. И. Колчинский, а его четыре соавтора подготовили по небольшому разделу.
О чем эта объемистая работа? Термин «мобилизация науки» в годы Первой мировой войны был весьма распространен. Под ним понимали не только интенсификацию исследований с целью развития оборонной промышленности, энергетического и транспортного обеспечения ее деятельности, снабжения сырьем и военной техникой, но и разработку научных принципов организации промышленности, сельского хозяйства, военно-медицинской службы и использование природных ресурсов в военное время, а также идеологическую и политико-пропагандистскую деятельность для оправдания войны и сплочения населения, вовлечение ученых в различные благотворительные проекты ради воинов и членов их семей. Однако со временем термин «мобилизация науки» и его исторические корни оказался надолго забыт.
Первоначальный патриотический порыв лета 1914 г. вслед за неудачами русской армии вернул ученым прежний антиправительственный скепсис, со временем превратившийся в острую критику режима. При этом до Первой мировой войны ученое сообщество Российской империи никогда не было столь прямо вовлечено в масштабные мероприятия по спасению страны и никогда ему не приходилось играть столь важную роль в ее обеспечении. И эта роль была связана не только с идущими боями, но и со сражениями, невидимыми остальным гражданам, но от этого не более острыми. Практически сразу после начала войны распалась международная «республика ученых» (отметим, что российские ученые добрых два столетия, с Петра I, ориентировались на Германию, видя в ней, а не в новых союзниках по Антанте, ориентир для подражания), пошла борьба за «суверенную науку». Традиционно тесные русско-немецкие научные связи были разрушены. Однако многие ученые и академические учреждения воздержались от демонстративных верноподданнических действий, вроде исключения из числа почетных челнов Академии наук немецко-подданных. Об этом подробно и любопытно рассказывается в книге.
Начавшееся огосударствление науки и закат негосударственных научных проектов и организаций оказалось вполне эффективным и позволило справиться со многими задачами своими силами, без иностранных специалистов. Были найдены новые эффективные формы сотрудничества академического сообщества и власти, скажем, КЕПС (Комиссия по изучению естественных производительных сил России, 1915 г.), сохранившаяся при одном председателе, академике Вернадском, до 1930 г. (!), когда она были преобразована в совет при Академии наук СССР, а в 1960 г. - при Госплане СССР. Фактически из КЕПСа вышло отечественное естествознание 1920-40-х гг., как пишет автор.
В целом в результате мобилизации науки успехи в годы Первой мировой войны были достигнуты в химической и металлообрабатывающей промышленности, активно решался вопрос с импортозамещением. В итоге была создана мобилизационная модель экономики, которая потом оказалась взята на вооружение в 1920-40-е гг. - симбиоз ученых, наделенных властными полномочиями, промышленников и военных стал основой для создания мобилизационной науки в СССР. Даже риторика и штампы 1914-17 гг. оказались весьма востребованы во время Великой Отечественной войны: «Всё во имя победы!», «Защищая Отечество», «Война до победного конца», «Разгромим немецких гуннов-варваров».
Но, наверное, самым интересным разделом книги стала последняя часть, посвященная российской науке в 1917 г., когда общество и экономика стали распадаться, а ученые (и студенты) всё активнее занимались политикой.
Издание состоит из четырех частей: обстоятельного введения на 30 стр., где рассматривается историография данной темы с начала 20 в. по наши дни, и трех разделов неодинакового объема. Гл. 1, чуть менее 40 стр., посвящена преобразованиям в отечественной науке на рубеже 19-20 вв. Гл. 2, основная (объем – 350 с лишним стр.), описывает события, связанные с мобилизацией российской науки с июля 1914 г. по февраль 1917 г. Гл. 3 на ста страницах отражает влияние революций 1917 г. на отечественную науку и подводит итоги ее добольшевистского этапа.
Объем материалов, поднятых Э.И Колчинским, огромен, а рассмотренные темы мало известны и познавательны. Широкой аудитории у этого труда не будет. Понятно, что такое на 100% академическое исследование задает определенный формат, в том числе и стилевой, поэтому информации в нем с избытком (есть даже повторения), и читается оно не просто. Но специалисты его оценят и будут пользоваться.
Имеется список литературы (на 60 стр.), именной указатель, список сокращений. Имеется вклейка с ч/б иллюстрациями, правда, разного качества. Отличное оформление: твердый переплет, хороший офсет, чуть увеличенный формат. Тираж 300 экз.
Рекомендую всем интересующимся историей Первой мировой войны как отличное обстоятельное исследование одной из мало исследованных ее сторон.
© Как много писателей, как мало читателей…