О книге: Ежегодный пир Погребального братства; Поляндрия Ноу Эйдж, 2022

Первая треть книги шла очень бодро,немного необычно, немного пошло,но бодро. Вторую треть ни как не могу осилить. Сюжет ушел куда-то,какая то фантасмагория пошла, какая-то не нужна информация о перерождении второстепенных героев и их родичей... Вобшем на этой терти я стою уже неделю,не могу поймать волну, не могу понять зачем... Возможно на финише станет ясно. Не могу пока рекомендовать к приобретению.

Регионы севера Франции частенько подвергаются осмеянию со стороны южных соседей, мол, говорят непонятно, манеры те ещё и, вообще, у них там своя атмосфера. И вот в эту самую атмосферу и погружает нас Матиас Энар в «Ежегодном пире Погребального братства». Тридцатилетний антрополог Давид Мазон приезжает исследовать жителей деревеньки Пьер-Сен-Кристоф для своей диссертации. Он селится в пристройке к фермерскому дому, которую гордо именует «Дебри науки», и готовится идти в поля, то бишь болтать с аборигенами. Опросник ширится день ото дня, полевой журнал становится всё толще и толще, однако вникать в деревенский быт мужчине не очень-то и хочется, так что в основном нам предстоит читать, как он скучает по своей оставшейся в Париже подружке да описывает местных котиков.
В тот самый момент, когда читатель привыкает к безалаберному рассказчику и теряет бдительность, Матиас Энар вдруг резко меняет стратегию повествования и сообщает, что местный кюре превратился в кабанчика. И это, знаете ли, не шутка какая, а информация не менее значимая, чем сообщение о том, что Аннушка пролила масло. Колесо вертится, круговорот Жизни и Смерти не останавливается ни на секунду…не считая, конечно же, ежегодного пира Погребального братства. Два дня в году, пока могильщики не вылезают из-за стола, сама Смерть дозволяет им радоваться, обсуждать неэкологичность лакированных гробов и отсутствие в профессиональном сообществе женщин.
«Ежегодный пир Погребального братства» – книга, каким-то чудом сочетающая в себе самобытность и крепкую связь с литературными традициями. Физиологичность Рабле, образность Ренье, поэтичность Вийона, любовь к родным краям множества французских летописцев и бардов, труверов и трубадуров, воспевающих места, где они родились и выросли – всё это сознательной и бессознательно улавливаешь при чтении романа, попутно пытаясь распутать тот клубок историй одной местности, что автор вложил тебе в руки.