Отзывы на книгу: В окопах Сталинграда Рассказы (Некрасов Виктор Платонович); Эксмо, 2009

Хорошая добротная книга о войне. Жаль, автор в дальнейшем обернулся ничтожеством, полившим грязью свою Родину. Но эта вещь у него получилась.

Самая лучшая книга о войне из всех мной прочитанных. Замечательно Некрасов описывает людей, внешность , характер. Может не удачное сравнение, конечно, но это как А.Хэйли, в том смысле, что у него прочитаешь "Отель" "Аэропорт" и много понимаешь как работает отель или аэропорт, и здесь так очень понятно становиться, если , конечно этично сравнивать войну с работой. Но ведь говорят же, есть такая профессия родину защищать. Героев Некрасов описывает так, что если это положительный герой, то его сразу любишь и так горько когда он погибает, как буд-то родственник погиб. Очень очень понравился автор.

Прочитал эту книгу довольно давно, еще учась в школе, узнав от у чителя по литературе, что раньше книга была запрещена и не издавалась. Прочитав ее, я сразу обратил вниманием, что она не похожа ни на одну другую книгу о войне, пропитана совершенно уникальным духом и настроением. Но годы прошли, а не так давно вновь обнаружил это произведенние в данном переиздании. Перечитал буквально на одном дыхании, получил ни с чем несравнимую смесь впечатлений.

Остановлюсь на коротком рассказе "Сенька", написанном Виктором Некрасовым в 1950 году, практически по следам недавно прожитой войны.
Этот рассказ напоминает акварельную зарисовку: не размашистая, собранная манера письма, много коротких предложений, пауз, отрывочных диалогов, паузы между которыми заполнены немногословным внутренним монологом героя. Присутствует внимание к деталям - из них, самых нужных и главных собирается повествование, при этом нет ничего лишнего, уводящего в сторону. Очень хороший, взвешенный стиль письма, открывающий личностный немного созерцательный взгляд героя и не являющий напрямую и навязчиво авторскую оценку. В общем-то мы слышим как будто и не автора, а именно голос персонажа.
Сенька - парень лет 18-19 из Сибири, с Енисея, солдат, не смог психологически выдержать бомбежку и выстрелил себе в руку. Потом, в палатке с ранеными, он встретил бойца Николая и уважительно думал о том, что вот этот Николай, наверное, ничего не боится. Да и Сенька не боится, просто он мог представить, что такое бой, бомбежка. Отказавшись сбежать с Ахрамеевым, тоже "самострельщиком", но сознательным, он использует первую возможность, чтобы реабилитироваться.
"Бомбы рвались долго, совсем рядом, а когда перестали рваться, Сенька попытался разогнуться. Но тяжелое лежало на нем и не хотело сползать. Сенька выругался, но тяжелое все лежало. Он уперся руками в землю и свалил тяжелое в сторону. Здоровенный боец в расстегнутой, совершенно мокрой от пота гимнастерке лежал рядом и смотрел на Сеньку остановившимися, немигающими глазами.
Сеньке стало страшно.
Вчера, когда они на машинах ехали на передовую, он видел только лошадей – вздутых, с раскоряченными ногами лошадей, валявшихся на дороге. Людей, вероятно, убрали. А вот этот лежал совсем рядом, большой, теплый еще… И рука за голову закинута.
Он не принимал никакого решения, он просто снял винтовку с бруствера, зажал ее меж колен, взвел курок, положил руку на дуло, зажмурил глаза и нажал крючок.
Он не услыхал выстрела. Что-то сильно толкнуло и обожгло ладонь. И сразу все тело охватила слабость. Пальцы беспомощно повисли. Тоненькими ручейками по ним текла кровь и капала на штанину. Большое красное пятно расплывалось по колену.
Кто-то крикнул над самым ухом:
– Какого черта стреляешь, дурья голова!
Сенька поднял голову. Перед ним сидел командир взвода. Сенька безразлично посмотрел на него, потом на руку, потом опять на него. Лейтенант, кажется, что-то кричал, но Сенька ничего не слышал. Он смотрел на серое от пыли, небритое лицо, видел, как шевелятся губы, блестят злые, колючие глаза, но слов не слышал. Он знал только одно: сейчас он вылезет из этой щели и пойдет туда, назад, к речке, где нет самолетов, нет этого бойца с остановившимися глазами, нет всего этого… И он сидел и слушал и ничего не говорил, а потом, – он даже не помнит, лейтенант ли ему приказал или сам так решил, – напялил скатку, затянул и перекинул через плечо мешок и, опершись о винтовку, вылез из щели. Боли в руке не чувствовал никакой".

"До сих пор в палатке не знали, что Сенька самострельщик. То ли часовые об этом никому не говорили, то ли открытое, ясноглазое, с редкими оспинками лицо его не внушало подозрения, то ли просто каждый занят был самим собой и своими ранами, – в палатке были в большинстве тяжело раненные, – но только никто ничего не знал. И даже сейчас, когда тайна его раскрылась, нельзя было сказать, чтобы обитатели палатки обижали его или как-нибудь по-особенному относились к нему. Нет, этого не было. Но что-то неуловимое, какая-то невидимая стена выросла между Сенькой и окружающими. На вопросы его отвечали сдержанно и кратко. Сами в разговор не вступали. Раньше по вечерам бойцы просили, чтоб он спел что-нибудь – у него был несильный, но чистый, приятный голос, – и он пел им негромко, чтобы не мешать особо тяжелым, старые русские песни, которым отец учил его. Сейчас его не просили уже.
А как-то раз долго искали нож, чтоб нарезать хлеб, и хотя все знали, что у Сеньки есть замечательный охотничий нож с костяной ручкой в пупырышках, никто у него не попросил, а взяли у часового
"Сенька стал на одно колено. Другой ногой уперся в какой-то корень. Мешали ветки кустарника. Сенька осторожно обломал их, потом взял связку гранат и проверил взвод.
Танк полз по мосту. Мост изгибался под ним, и, если б не грохот гусениц, вероятно, было бы слышно, как он скрипит.
Танк проехал три пролета. Осталось еще два. Сзади на мост въезжал уже другой. Третий полз по берегу.
Сенька посмотрел на небо – оно было чистое-чистое, без единого облачка, – на берег, на кусты, на ослепительно желтый песок у воды, стиснул зубы, размахнулся как можно сильнее и бросил связку прямо под гусеницы. Потом вторую. Потом встал во весь рост и бросил третью.
Гигантский клубок пламени взметнулся к небу.
С того берега застрочил пулемет.
Сенька припал к земле, нащупал рукой четвертую связку, взвел ее и тоже бросил. Она не долетела до моста, попала в воду. Громадный фонтан воды взвился к небу, и под Сенькой задрожала земля.
Танк горел, пуская клубы густого, черного как сажа дыма. Какие-то люди бежали по мосту в обратную сторону. Второй танк пятился назад.
Сенька надвинул на брови пилотку и, согнувшись, побежал к видневшемуся сквозь сосенки белому домику.
Когда он подбегал уже к самому домику, сзади что-то оглушительно грохнуло. Сенька на бегу обернулся. Два пролета моста охвачены были огнем.
Танка больше не было видно.
Клубящийся черный столб дыма медленно расползался по ослепительно голубому небу".