Отзывы на книгу: Загадка XIV века (Барбара Такман); АСТ, Neoclassic, 2019

Жизнь сира де Куси как повод рассказать об эпохе. Много интересного про потерявшиеся в истории события. Раньше как-то не связывал Баязета и Столетнюю Войну.

Счастливое сочетание научной глубины и доступного изложения. Если сравнивать с известными советскими исследователями, то на память приходит Е. Тарле. Читатели близко познакомятся с людьми, в т.ч. знаменитыми, XIV века не в меньшей (хотя бы) мере, чем с современниками, скажем, сопредельных столетий.

Для меня эта книга оказалась непосильным грузом. Скорее всего, дело не в авторе и в этом труде, а в том, что лично у меня выработалась уже привычка, что история – это не обязательно занудно и скучно. Просто не совпало.

Четырнадцатый век, по определению швейцарского историка Жана Шарля Леонарда Симона де Сисмонди, явился «плохим промежутком времени для людей». Да и другие историки склонны порицать XIV столетие, ибо оно не укладывается в картину человеческого прогресса. После ужасного XX века, вместившего в себя две разрушительные войны, можно с сочувствием отнестись к XIV столетию, также сопровождавшемуся трагическими событиями и ставшему «периодом душевных и физических мук, не позволявших надеяться на лучшее будущее».
Шестьсот лет, прошедших после XIV столетия, позволяют ясно определить, что является главным для человека. Физические, психологические и нравственные условия жизни в средневековье настолько отличались от условий нашей нынешней жизни, что можно предположить: люди того далекого времени являли собой другую, отличную от нашей, цивилизацию. И все же поведение и поступки людей во враждебной, агрессивной среде почти одинаковы для людей разных эпох, ибо присущи их естеству. Французский писатель Эдуар Перруа в книге о Столетней войне, которую он писал, скрываясь от гестапо во время Второй мировой войны, утверждал: «Некоторые примеры поведения людей в беде, некоторые ответы на вызов судьбы в разные времена становятся понятными благодаря взаимному сравнению».

Потрясающая книга. Одна из лучших, прочитанных мною о Средневековье. ХарАктерная. А вот для меня неспешность как раз то. Обстоятельная, подробная. Захватывающая

Книга интересная, атмосферная, детально описывающая жизнь людей в Средние века. Рассказ о главном герое перемежается многочисленными фактами из жизни феодалов, служителей церкви и простых людей, из истории разных стран, благодаря чему складывается целостная картина жизни в тот непростой и далекий от нас период времени. Однако помимо большого числа плюсов у книги есть и недостатки – довольно размеренное повествование и обилие фактов не всякому будут по душе. Читателям, мало знающим о средневековье, возможно будет непросто дочитать до конца. Однако несмотря на некоторые недостатки книгу я рекомендую к прочтению для всех любителей истории и тех, кто просто хочет получить представление о том, как жили люди 700 лет назад.

На фоне других книг Такман, посвященных обычно каким-то глобальным историческим сюжетам (вспомним

У этой книги на обложке искаженное название, как «точный» вариант – «Далекое зерцало: бедственный XIV век», смысл именно в оптической эффекте и губительности пандемии Черной смерти. Автор, известная писательница, её исторические книги становились бестселлерами, но в отличие от «академических» историков, она имела широчайший круг интересов. Существует множество рецензий и откликов на предыдущее издание 2013 г., поэтому, затрону прежде всего тему авторского замысла.
Барбара Такман начинает эссе «Биография, как призма истории» (Biography as a Prism of History) следующими словами: «Поскольку я применяла биографию в своей работе, не столь ради частного сюжета, сколь, средства демонстрации эпохи… Я не считаю себя биографом, биография – это просто форма…, чтобы герметизировать историю». Далее, автор делает ряд важных замечаний: как призма истории, биография, привлекает и удерживает читательский интерес к более широкой теме. Она полезна, охватывая всеобщее в частном. Этот фокус, позволяет автору сузить поле действия до выполнимых размеров: при слишком широком охвате, центральная тема блуждает, становиться размытой и теряет форму. Заметьте, «призма» инструмент к историческому познанию.
Расставив акценты в отношении жанра биографии, Барбара Такман перешла непосредственно к примерам. Обратив внимание на Ангерран де Куси еще в своих ранних исследованиях XIV века, так как он предлагал все больше и больше граней необходимой призмы: «С момента, как его мать погибла от Черной смерти до удивительно знаковой смерти, совпавшей с крахом рыцарства под конец столетия, была словно создана для историка». Ангерран де Куси подавлял крестьянское восстание, названое Жакерией
женился на старшей дочери английского короля, приобретя двойной вассалитет. Участвовал в трех кампаниях в Италии (Милан, Флоренция и Генуя), и как кондотьер, потерпел единственное поражение в Швейцарии. Стал свидетелем суда над Джоном Уиклифом, и был у смертного одра Черного Принца. За свое красноречие и тактичность избран для переговоров с мятежными парижанами и о перемирии с англичанами. Был покровителем и другом Фруассара и владел старейшим сохранившимся экземпляром хроники. Прошел через скандальный развод дочери. Командовал экспедицией в Тунис. Основал монастырь в Суассоне. И наконец, Ангерран де Куси, «самый опытный и искусный из всех рыцарей Франции» стал (одним из) лидером последнего крестового похода. (Замечу, Барбара Такман, дает более детальное перечисление дипломатических свершений и куртуазных деяний своего героя). Исходя из вышеперечисленного, она резюмирует: «…он снабжает нас всеми темами – браком и разводом, религией, восстанием, литературой, Италией, Англией, войной, политикой, а так же замечательным кругом самых интересных людей своего времени, от папы до крестьянина».
Определив причины и рамки своей работы, Барбара Такман сделала еще одно не менее важное замечание: «К несчастью, в последнее время биографией овладела школа, отвергающая частное в пользу комплексного. Я думаю, что это развитие является частью духа анти-совершенства нашего времени, который настаивает на равенстве всего и, таким образом, сводится к теории, что все факты имеют одинаковую ценность и что биограф или историк не должен допустить проявления своих взглядов. На это я могу только сказать, что если он не может опираться на собственное мнение, он не должен быть в профессии. Портретист не достигает сходства, придавая пуговицам на рукавах и шнуркам одинаковое значение для рта и глаз». По мнению Барбары Такман, современные биографии (эссе написано в 1978), тонут в мелочных деталях и частностях и беззастенчиво выискиваются личные тайны. И поэтому (резюмируя): «…в той мере, в какой биография используется для освещения истории, вуайеризму нет места». Эта напасть коснулась и наших книг серии ЖЗЛ.
Таким образом, у автора имелась и четкая концепция, и этические принципы. Историография, увы, не могла тогда предложить что-то, сколь-нибудь близкое величайшему (и многотомному, начиная с 1990-го, вышло на данный момент четыре увесистых «кирпича») труду по истории «Столетней войны» Джонатана Сампшона, на голову превосходящий все выходившее раннее (военное противостояние не самая сильные страницы книги Барбары Такман). При всех недостатках, свойственной её работе, она интуитивно ухватила верную мысль об важности переломного для средневековья XIV века. Эту книги нельзя рекомендовать в качестве первой для знакомства с эпохой, так же, как и новейший образчик интеллектуальной истории от Криса Уикхема («Средневековая Европа. От падения Рима до Реформации», вышла недавно в АНФ), хотя лучшего у нас пока нет. Книга Барбары Такман – это тот самый «цельнотканый гобелен» и «моль», в отличие от многих других работ почтенного возраста, её не съела.