Отзывы на книгу: Как закалялась жесть (Александр Щёголев); Щеголев Александр Геннадиевич, 2007

Если вдуматься, то Щеголев – певец фашизма. Он сам выдумал Неживого, который качует из романа в роман, и этот неживой для него, что еврей для Гитлера. Щеголев не разбирается в человеческой душе, как Достоевский. Его задача показать, что есть какие-то Неживые, которых надо всячески гнобить в своей литературе. Точь-в-точь, как Гитлер гнобил евреев.

Крутейший хоррор абсолютно не похожий ни на кого из маститых представителей иноязычной плеяды признанных мастеров, никакой «гнилой» американизации и подражательства, что характерно для многих книг русского хоррора, абсолютный hardcore — автор по степени нагнетания атмосферы ужаса и насилия, оставил позади таких мастеров «мясных» триллеров как Шон Хатсон, ранний Джеймс Херберт, Майкл Грей, Поппи Брайт («Изысканный труп») (переведены на русский), приближаясь к эзотерическому хоррору Джеймса Хэвока только без его «туманности». При этом действие развивается по принципу эскалации.

Партия и правительство явно промограло эту книгу. Мало того, что они все обо***ны с головы до туфель, так ещё и позволили нам узнать кучу вещей, которые нам знать вроде как не полагается.
Скандальнейшая весч. К тому ж сплошной саспенс. Ежли пробиться сквозь медицинскую мясорубку и не заблевать страницы – дальше не оторваться

Любовь и пищевая цепочкаНовая книга Щёголева про «жесть» – вещь не просто потрясная; я больше скажу: это – хорошая вещь. По-настоящему достойный роман. Судя по обложке и читанным отзывам, можно было ждать кровавый лубок с посмеивающимся из-за него автором. Но нет, ничего подобного. Александр Щёголев, прошедший трудный путь от детского писателя до жестянщика-профи, остался добрым и тонким интеллигентом, который пережил ужас своей книги еще тяжелей, чем читатели. Ей богу, надо быть слепым, чтобы увидеть в книге «трэш»; наоборот: у автора вынужденно замороженный взгляд, он никак не озабочен нагнетанием жути.
Высокое мастерство – сделать абсурдный в пересказе сюжет серьезной и убедительной прозой. Не просто видимость; только поверхностный человек решит, что имеет дело с обычной чернухой. Но правда в том, что воспринимать это поверхностно куда легче, такая защита включается рефлекторно. Автор и не пытается ее пробивать, он занят своим – отстраненно излагает технологические подробности: это – из хирургии или фармакологии, это – про убийственные возможности гитарной струны, это – о взрывных свойствах бензина. Минимум художественности, скупая и точная психология. Вся фантастика сосредоточена в двух главных героях. Протагонист – кузнец Саврасов с криминальным дворовым прошлым, самородок: «людей с таким сочетанием злости, рассудительности и самообладания специально выращивают в закрытых государственных питомниках». В романе мы находим его уже калекой с одной рукой и обрубками ног, но он – боец, какие дорого стоят. Он почти единственный человек, на которого может положиться в этой преисподней Бог, остальные персонажи, кажется, вообще не догадываются о наличии у них души. И настоящий противник у Саврасова только один – по фамилии Неживой. Сей господин, функционер Службы Защиты Конституции, – уже нечеловек. Он давно не ровня прочим ментам и гэбистам, не говоря уж о плесени элиты, которая начитавшись книжек про тенятников, вообразила себя Иными. С некоторых пор у Неживого появился настоящий Хозяин, по изволению которого он пасет человечье стадо. Но метафизический аспект происходящей в романе схватки так и остается подтекстом. Именно в ней – главная тайна сюжета, все остальные загадки и проблемы раскрываются и решаются по ходу действия довольно споро, производя впечатление непродуманной дискретности текста. Мощь и связность его видна уже по прочтении, когда понимаешь, что отнюдь не по жанровым рецептам сделан этот роман.