Рельсы (Мьевиль Ч.); Эксмо, Редакция 1, 2015

• Толкачева Екатерина — 1 Февраля 2017

  5/5

  Узнала об этой книге случайно, но её описание заинтересовало меня и я поспешила заказать сие чудо.
  Изображение на обложке, стиль внутри самой книги - все это создает особую атмосферу при чтении.
  Теперь к содержанию. Произведение буквально захватывает с первых страниц и не отпускает до последней точки. Читала её с большим удовольствием. Каждое событие длится ровно столько, сколько должно. Описания создают в голове настолько четкую картину, что если бы можно было записывать свои представления на пленку, получился бы готовый фильм. Сюжетная линия интересная. Для меня это первая книга в жанре стимпанк, но теперь точно не последняя.
  "Рельсы" вызывают бурю эмоций. Однако, на мой взгляд, концовка оказалось слабоватой. Я ждала чего-то более...сложного.
  Но, несмотря на это, книга очень хорошая и я советую её к прочтению.

  0

  0

• Гайнутдинов Ринат — 2 Мая 2016

  5/5

  ПОСТМОДЕРН & ГУМАНИЗМ
  «Начать можно с любого места: в этом заключена красота пути, в этом его суть».
  Каждый писатель хочет написать своего «Моби Дика». Не каждый может. Чайна Мьевиль смог. И написал он его в жанре подросткового романа взросления, который наполнил классической моралью, обильно сдобрив её головокружительными приключениями, придумав, вдобавок ко всему яркий, необычный мир. Рельсоморье. Морской мир, в котором роль воды исполняют Рельсы (бесконечные стальные кружева, опутавшие всю земную поверхность), судов – поезда (бесчисленное множество которых – от паровых кротобоев до рабовладельческих рельсовых галер — бороздят паутину путей), китов – кротуроды (и другие чудища, обитающие в зыбучей земле).
  «Это мы снимся рельсам. Рельсы не снятся нам».
  Название романа – ещё до того момента, как вы приступили к чтению – может всколыхнуть в голове целый ворох ассоциаций. Слово «рельсы» глубоко, имеет много смыслов и огромный культурный бэкграунд. Книги (от «Анны Карениной» до «Жёлтой стрелы»), фильмы (начиная с самого первого «Прибытия поезда…»), песни (перечисление «поездатых» песен одного только русского рока займёт не одну страницу, а ведь это лишь малая часть мировой музыки) – рельсы, с момента их изобретения, магистралью проходят через всю культуру. Но, несмотря на это, такого мира, который был создан Мьевилем, больше не существует нигде.
  «…видел знаменитые флатографии мужчин и женщин, стоящих на громоздящихся до неба останках своих философий…»
  Подросткам кажется, что им хочется, чтобы их считали взрослыми, но на самом деле им хочется, чтобы с ними всего лишь считались. Каково это – быть взрослым – ещё не известно. Некоторые (если не сказать многие), так и не узнают этого, даже прожив всю жизнь. Эти выжившие из детства престарелые, сразу же перешедшие в маразматическую старость, так и не вступившие в зрелость (речь не о половой, а о психологической), пытаются убедить весь мир, что на самом деле никто не догадывается, каково это быть взрослым, все до смерти остаются малыми детьми. Это не так. Самый большой секрет бытия в том, что умение оставаться ребёнком и ответственность взрослого – не являются взаимоисключающими явлениями, это две стороны одной монеты, а подростковая крикливость, вычурность, надсадность и прочие «перегибы на местах» – то самое ребро, которое разделяет аверс с реверсом, и которое нужно перейти, чтобы сделать свою жизнь полной. Иногда на этом Рубиконе люди ломаются, останавливаются в развитии (перестают быть Хомо Сапиенсами, превращаясь в Хомо Овощи, например, в капусту). Проходят года, а они так и остаются «клубнями на грядке». Им уже никогда не быть детьми (со светлыми и чистыми помыслами), но и взрослыми (готовыми взять ответственность на себя) тоже не стать – потерянное поколение. Поколение, не читавшее нужных книг.
  «Вы знаете, как философии осторожны. Как неуловимы их значения. Они не любят, когда их разбирают по косточкам».
  Мьевиль объединил в одну книгу не объединяемое. Будучи стопроцентно постмодернистским произведением, роман «Рельсы», в то же время, проповедует гуманистические ценности – семью, дружбу, любовь. Главный герой, Шэм Суурап, юнга на поезде-кротобое, подобно своим знаменитым предшественникам (героям произведений Стивенсона и Верна, Лондона и Дефо) исполнен любви к Человеку с большой буквы. Его искренне удивляет злоба и корысть, расстраивает ложь, выводит из себя бесчестие и подлость. И он не один такой: прожжённые кротобойцы, стреляные искатели утиля (добывающие, приводящие к товарному виду и продающие древний мусор — компьютеры, айпады, флэшки, прочую высокотехнологическую рухлядь), бывалые капитаны – галерея персонажей, пёстра и живописна, но, в то же время, монолитна в своей правильности. На густонаселённый роман нашлось всего парочка подлецов – очень маленький процент гнильцы, исключение, которое лишь подтверждает правило.
  «Свою философию я упустила. Так лучше уж пойти охотиться на чужую, чем не иметь вообще никакой».
  Интересно вскрыта автором тема философии, которая, наверное, впервые в литературе была материализована. В романе своей Философией должен обладать каждый легендарный капитан (помимо персонажа Германа Мелвилла, тут сразу же приходят на ум и «Два капитана» Каверина, и три капитана Кира Булычёва, и капитаны Нового времени – от Блада и Смоллетта до Гленарвана и Немо). Философия — это Белый кит, за которым ведёт свою команду Ахав, это, Кротурод Цвета Слоновой Кости, преследуемый капитаном Напхи, женщиной, которая будет покруче многих мужчин. Философия — это и Идея фикс, и Рок, и Судьба, и Отец, и Сын, и Святой Дух, в живом воплощении, за которыми можно гнаться, которых можно настигнуть/познать, которыми можно проникнуться. О философии в подростковой литературе, вообще, говорят нечасто, а так поэтично – и вовсе никогда.
  «У ангелов тысячи разных дел. Для каждого — свое обличье».
  Главным графическим символом романа является амперсанд, символ &. С самого начала до конца романа союз «и» в тексте обозначается данной фигурной загогулиной, в 33-й главе этому даётся объяснение, пространной цитатой которого я позволю себе закончить рассказ о книге:
  «Было время, когда человек не выстраивал слова так, как это делаем сейчас мы — письменно, на странице. Было время, когда слово & писалось при помощи нескольких букв. Теперь это кажется безумием. Но так оно было, & ничего с этим не поделаешь.
  С тех пор человечество встало на рельсы, & они сделали нас тем, что мы есть, — рельсоходной расой. Пути рельсоморья ведут куда угодно, но только не по кратчайшей из пункта «А» в пункт «Б». Нет, они петляют, скрещиваются, закручиваются спиралями & возвращают поезда назад по собственным следам.
  Так какое еще слово могло стать лучшим символом рельсоморья, разделяющего & объединяющего города & земли, чем «&»? Куда еще ведут нас пути, как не туда, & туда, & туда, & обратно? & что яснее воплощает возвратное движение поездов, нежели единый росчерк пера в союзе «&»?”

  0

  0

Все отзывы (9)