Операция "КЛОНдайк" Роман; Азбука, 2011

Приключенческий роман или пророчество?Бытует мнение, что бестселлеры (а данная книга обещает стать таковым) создаются в считан-ные… если не дни, то хотя бы месяцы.
Роман Неониллы Самухиной «Операция "КЛОНдайк"» писался 13 лет!
И это чувствуется во всем – в тщательности проработки сюжета, в образности («кинематогра-фичности») текста и его насыщенности деталями, придающими повествованию столь необходи-мую достоверность. А также в обширности материала, использованного в книге. Здесь и сведения из области современных биологических исследований, и «внутренняя кухня» секретных служб, и оригинальные жизненные зарисовки. Например, воспоминания главного героя романа Леонида о том, как его бабушка в деревне «гнала горилку» и как он, мальчишка, уверенный, будто это нечто сказочно вкусное, однажды ее попробовал. Или рассказ Есении, возлюбленной Леонида, о своей юности, когда она упорно училась петь, совершенно не обладая музыкальным слухом и все песни исполняя на мотив «Трех танкистов».
Из этого богатого материала и выстраивается художественная реальность, в которой естест-венным образом соединяются романтическая любовь и жуткие кровавые сцены, научные рассуж-дения, дискуссии персонажей и крутые бандитские разборки со стрельбой и трупами, чувственные эротические сцены и мрачные пророчества, соединяется трагическое и смешное, возвышенное и низкое, реальное и фантастическое. В связи с этим невозможно однозначно определить жанр этой книги, как, наверное, невозможно определить «жанр» самой нашей жизни – мелодрама это или детектив, комедия или бытовой роман, – ибо в ней (в жизни) есть все. Что же отличает произ-ведение Неониллы Самухиной от реальной действительности, так это крайняя напряженность, «плотность» описываемых событий, их художественная яркость и течение, заданное автором и законами литературы.
Роман сразу же захватывает внимание читателя и держит его в напряжении до последней страницы. Многие эпизоды выписаны настолько зримо, что создается «эффект присутствия». Взять хотя бы расправу сотрудника ФСБ Копытина со своим бывшим «компаньоном» Бурым. Не-вольно содрогаешься, мысленно прослеживая, как сперва вздувается зловеще корпус автомоби-ля, затем брызгами разлетаются отколки стекла, распахиваются, точно «их кто-то вышиб изнутри с неимоверной силой», дверцы и гремит звук сильнейшего взрыва. Видишь, как «взметнувшийся с заиндевевших деревьев снег начинает медленно опадать на землю, стремясь укрыть собой оди-ноко лежащую голову Бурого». И как эту голову, пахнувшую гарью и паленым мясом, соратник Бурого Козак отмывает у себя в ванной, наблюдая, «как вода, соприкасаясь с поверхностью обуг-ленного шара, становится черно-бурой».
Убедительности повествованию придают и присущий ему психологизм, постоянное внимание к внутренним переживаниям героев, свойственные прозе Неониллы Самухиной вообще. Так, под-робно передано зарождение в душе Леонида любви к его случайной попутчице Есении. Любопыт-ство, безотчетное притяжение, недоверие и даже опаска вскоре сменяются сочувствием, нежно-стью, переходящими в крепкую привязанность и, наконец, в постоянное страстное желание, пре-данность, готовность к самопожертвованию.
Мы видим даже, что творится в душе такого, казалось бы, закостенелого служаки, как подпол-ковник ФСБ Круглов, которого помимо примитивного желания сохранить свою шкуру мучают и со-мнения, и сожаления по поводу бессмысленно проходящей жизни, в нем просыпаются какие-то человеческие чувства и даже любовь.
По мере развития сюжета наблюдается и психологическая эволюция главного героя, сперва вполне мирного и мягкого человека, но затем, в ходе борьбы за свою возлюбленную становяще-гося все более жестким и дерзким, решительным и бесстрашным.
Между тем, образ Есении получился несколько рафинированным, как будто оторванным от обычной жизни. Впрочем, по замыслу, эта «девочки из пробирки» и должна отличаться от обыч-ных людей.
Художественная правдивость романа, точность деталей заставляют поверить и в, казалось бы, совершенно фантастические элементы, включенные в него – чудесные способности спутника Ле-онида, бывшего «афганца» Федора, потомка офеней (его умение «исчезать» из поля видимости, заговаривать людей или стирать из их памяти нежелательную информацию); и невероятные гене-тические опыты, тайно проводящиеся в нашей стране якобы еще с 30-х годов XX века. Но самое интересное, что на поверку эти «фантастические элементы», обычно призванные поразить чита-теля, оказываются не такими уж мифическими. Автор на протяжении ряда лет серьезно изучала парапсихические способности человека (в частности – почти утерянную в наше время практику офеней), общалась с людьми, так или иначе связанными с секретными материалами по клониро-ванию живых существ. Более того, ученые-биологи, так же как и компетентные сотрудники «орга-нов», подробно консультировали автора книги и тщательно выверяли детали романа, несущие специальную научную и техническую информацию.
Несмотря на современность темы, стиля и характера изложения, «КЛОНдайк» явно поднима-ется над злободневностью, обретая, можно сказать, эпическое звучание. В своей сюжетной осно-ве произведение восходит к старинным русским сказаниям, былинам, сказкам. Фабула романа, по сути, столь же проста, сколь и вечна: главный герой (богатырь или простой парень, не важно) от-правляется в долгий и трудный путь, чтобы найти и вызволить из плена свою любимую, похищен-ную у него злодеями (драконом, кощеем или же органами госбезопасности). Несчастная девушка, представляющая собой идеал чистоты и женственности, заточена в тщательно охраняемой «кре-пости» (замке, пещере, секретном подземном военном комплексе), в холодном бездушном мире. Однако в одиночку нашему герою не одолеть жестокие и коварные силы зла – и традиционно к нему присоединяются умелые помощники. Благодаря их смекалке, «волшебным» способностям (но главное – благодаря любви и верности героя, его чувству правоты) удается побороть «коще-ев» (не даром же и слово это – «кощеи» – проскальзывает в тексте). Освобожденная героиня, все эти годы будучи словно околдованной, постепенно «оттаивает», и сперва робко, а затем все бо-лее смело раскрывается навстречу любви.
Благодаря народным корням, роман Неониллы Самухиной должен быть особенно близок рус-ской душе, вызывать в ней живой отклик. Ведь идти на подвиг ради своей любимой – это всегда вызывало на Руси уважение и поддержку.
Вместе с тем, в книге не получила особого развития другая, традиционная для народных ска-зок тема – любовь к русской земле, к Родине. Но виной тому – дискредитация понятия родины го-сударственной идеологией последних десятилетий, утрата этого чувства в душах большинства соотечественников. Действительно: какая любовь может быть к стране, захваченной этими самы-ми «кощеями»?! Однако наши герои, вынужденно покидающие Родину, не хотят ей вреда, а пото-му думают о том, как избежать разглашения важных отечественных секретов и, по сути, срывают продажу за рубеж ценной информации заинтересованным в ней лицам.
Представляется, что столь традиционно построенному повествованию уготован и традицион-ный финал – победа добра над злом и гарантия счастливого будущего главных героев. Однако в конце совершенно неожиданно автор сама же «взрывает» (почти как Копытин машину Бурого) уже, казалось бы, завершенное строение. В финале мы вдруг узнаем, что руководитель сверхсек-ретных исследований (а в его лице – не только очевидные силы зла, но и вся безоглядно про-грессирующая наука, антигуманный технический прогресс) «заложил» в Есению некое подобие бомбы замедленного действия. И этот «киндер-сюрприз» гораздо более страшен, чем просто бомба: не только нашим героям (ничего не подозревающим и пока вполне счастливым), но и все-му человечеству он грозит катастрофой. Вероятно, это плата человека за его опасные игры, за вторжение научных экспериментов в святая святых – в таинство зачатия…
Этим финалом автор, с одной стороны, сближает роман с западным триллером, а с другой, вырывается за рамки обычной литературы, расширяя свое произведение до масштабов пророче-ства.
Однако, несмотря на тревожное в конце звучание романа, можно порадоваться, что у нас про-должают выходить хорошие книги, приносящие не только удовольствие, но и заставляющие о многом задуматься, по-новому взглянуть на окружающий мир, в том числе и на себя самого. И ес-ли книга «Операция "КЛОНдайк"» способствует этому – значит, ее автор не зря столь долго и столь усердно над ней трудилась.

Неонилла Самухина. Операция «КЛОНдайк»В фильме «Сталкер», сценарий к которому написан Аркадием и Борисом Стругацкими, есть такой собирательный образ – Писатель. Вот что он говорит о писательском труде: «Ка-кой из меня, к черту, писатель, если я ненавижу писать. Если для меня это мука, болезнен-ное, постыдное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя. Ведь я раньше думал, что от моих книг кто-то становится лучше. Да не нужен я никому! Я сдохну, а через два дня меня забудут и начнут жрать кого-нибудь другого. Ведь я думал переделать их, а передела-ли-то меня!»
Эти страшные слова произносит Писатель, герой Стругацких. Трудно поверить, что нечто подобное испытывали сами авторы, хотя какой смысл вкладывать в уста Писателя нечто противоположное тому, что ощущаешь сам как писатель?
А вот мнение другого писателя, Игоря Куберского, авторитет которого для меня не ниже авторитета Стругацких: «…если честно, писательский труд очень тяжел, монотонен, уныл, зануден и внешне совершенно непривлекателен. Во всех остальных своих ипостасях творче-ский человек выглядит намного выигрышней — музыкант, композитор, художник, актер, скульптор…»
Не знаю, что думает о писательстве Неонилла Самухина. Но даже если бы она сказала, что для неё это «унылое и занудное», а тем более «болезненное и постыдное» занятие, я бы всё равно отказался в это поверить. Я всё равно буду убеждён, что она пишет легко и с удоволь-ствием, пусть не легко в смысле отсутствия усилий, но ей хочется прикладывать эти усилия, её увлекает процесс фантазирования, закручивания сюжета, ей нравится вести за собой чита-теля, заставлять его радоваться и удивляться… По-моему, ей не противен даже совсем уж каторжный труд – тщательнейшая отделка, шлифовка готового текста… Я хочу верить, что это так, потому что таково впечатление от текста. Как будто безо всякой натуги написано, с удовольствием. Потому и читается легко. Это могло бы звучать как сомнительный компли-мент: бульварное чтиво тоже легко читается. Но в роман «Операция КЛОНдайк» вложено как раз совсем немало. Кому-то может показаться, что даже слишком много. Вот по этому поводу и хотелось бы объясниться подробнее.
Существует довольно распространённое мнение, что некоторым жанрам противопоказано смешение. Например, якобы несочетаемы детектив и любовный роман. То есть любовная линия в детективе, конечно, может быть, но лишь по касательной, без проработки, чтобы ув-лечённый захватывающим сюжетом читатель не отвлекался на всякие «вздохи при луне». Ну что ж, не буду спорить. В конце концов, существуют приверженцы раздельного питания, ко-гда мясо отдельно, а картошечка сама по себе. А есть, так сказать, любители борща. По-моему, неприятие смешения жанров в литературе возникает по вине неталантливых авторов, не владеющих техникой гармоничного смешения. Так и в борщ, если уж возникла кулинар-ная ассоциация, можно положить самые лучшие продукты, но без грамотной подготовки (лучок и морковку предварительно обжарить, причём раздельно!) или при нарушении сроков закладки, или при дефиците душевного подхода у повара – шедевра не получается. Впрочем, если с борщом мне более или менее понятно, то волшебство Неониллы Самухиной приводит в изумление. Как она ухитрилась соединить в одном блюде крутой боевик с замечательно прописанной любовной историей, научную фантастику, очень похожую на реальность, с ли-хими приключениями, и всё это с острой публицистикой, да так естественно и нерасторжимо – пальчики оближешь!
Разговор о смешении жанров имеет и более серьёзную подоплёку. Недавно Григорий Чхартишвили (именно в этой ипостаси, а не в роли Бориса Акунина) в разговоре с Львом Ру-бинштейном высказал такое небесспорное, но довольно продуктивное определение искусст-ва: «Термин «искусство» (с маленькой, заметь, буквы) — это жанровое определение. Все творческое, что делается с намерением расширить существующие представления о художественном произведении или художественном акте, автоматически становится «искусством». При этом искусство запросто может быть и талантливым, и бездарным (опять-таки с личной точки зрения)».
Лев Рубинштейн развил эту мысль: «Искусство в моем понимании — это, прежде всего, механизм порождения новых художественных идей (именно художественных, даже ес-ли они принимают форму идей социальных или философских). Поп-куль¬тура, да и культура вообще эти самые идеи адаптирует и внедряет в общественное сознание».
Именно это я и хочу констатировать: Неонилла Самухина не просто синтезирует (вот пра-вильное слово – не соединяет жанры, не смешивает их – синтезирует!), она тем самым рас-ширяет наши представления о возможностях романа, порождает новые художественные идеи. То есть перед нами произведение искусства, в соответствии с определением Чхарти-швили-Рубинштейна, а может быть – Искусства! Что не мешает роману быть по-настоящему увлекательным.
Я не сноб: охотно читал и читаю боевики и детективы в мягких обложках по 30 рублей за книжку. Но вот что интересно: через год-другой их содержание начисто выветривается из головы. Хотя на память не жалуюсь. А вот роман «Операция «КЛОНдайк» я читал ещё в ру-кописи несколько лет тому назад. И ведь помню всё до мельчайших эпизодов! Хотя с удо-вольствием перечитал ещё раз. Немногие книги выдерживают перечитывание, разве что классика.
Тут у меня возникло искушение помечтать о том, что через десяток-другой лет книга Са-мухиной будет числиться по разряду классики жанра, которому и названия пока не придума-но. (Определение «приключенческо-фантастический роман», данное в аннотации, мне не ка-жется точным.) Но я отчётливо понимаю, что вряд ли подобным образом сделанные романы когда-нибудь перестанут быть штучными. Не думаю, что художественные приёмы, найден-ные Неониллой Самухиной, будут освоены писательской братией и станут обычной практи-кой, предметом массовой культуры. Слишком трудоёмко! Слишком много тонкой «ручной» работы. Не ложится на конвейер. Уникальное явление!