Двор чудес (Сапгир Кира Александровна); Эксмо, 2016

• Мария — 23 Марта 2017

  4/5

  № 229. Андрей Битов. Посвящение в Москву или Сращивание Трубы.
  Печать
  E-mail
  Кира Сапгир. «Двор чудес» Рассказы. Изд. «Эксмо» (Серия Точка.ру),М., 2016. 270 стр.
  
  “Спит Москва, как деревянный ларь.”
  “У кого под рубашкою хватит тепла, Чтоб объехать всю курву-Москву.”
  О.Мандельштам
  
  Этот мой текст, хоть и обеспечен кечеством и достоинствами книжки Киры Сапгир "Двор чудес", для меня прежде всего ностальгический. Это мой первый приезд в Москву в 1960 году по приглашению Генриха Сапгира.
  Я уже большой мальчик 22х лет, прошедший стройбат, студент Горного иеститута, написавший пачку коротких рассказов, последователь звезды лентнградского андегрунда того времени Виктора Голявкина, женатый на рыжей красавице Инге Петкевич. С ней и приезжаю в столицу на зимние каникулы. Зима в те годы еще была.
  О, это особая тема - приезд ленинградца в Москву полвека назад! Из города-героя в трусливую столицу, отобравшую у нее не только статус, но и само время (в буквальном смысле, пулковскую высоту). Еще свежи в памяти и блокада и ждановщина. Короче, помесь комплекса с высокомерием - что это за каша стилей на площади Трех вокзалов, почему посередине выкопана вечная яма, ставшая сугробом, как перебраться к входу в метро и как выбрать один из трех? Но это еще что - Москва очень длинная, вдруг однако простор и красота с высотой Воробьевых гор над рекой. В Питере такого нет. Выходим на том берегу, а там уже деревня, дровяные домишки. Лианозово.
  Лианозовский кружок принял нас легко и радушно, с той открытостью, которой не дождешься в Питере. Мы были равны: нас не печатали и не выставляли никого, наша оценка друг друга и была наивысшим гонораром. Тощая книжка Игоря Холина "Лирика без лирики" была новым словом в русской поэзии, а стихотворение Генриха Сапгира "Война" самой длинной эпопеей, потому что поместилась в двух словах с бесконечностью между, а пейзажи Оскара Рабина наконец возрождали уровень Сезанна, потому что выйди и взгляни: это то, внутри чего мы сейчас. То, что они прочитали мои рассказики и не отвергли их, и было моей первой публикацией. Я выходил на крыльцо: вниз к Москве-реке, по крутому заснеженному берегу спадал пейзаж, уже не сезанновский и не рабиновский, а брейгелевский, разве без собачек. Впрочем, собачка тоже была: когда все набивались в горнице Сапгира, то была и собачка.
  
  Там я и увидел впервые Киру, похожую на принцессу гномов. Впрочем, я гляжу на нее сейчас на сооей кухне в Москве и думаю, что не могло пройти так много времени, хоть я уже полжизни москвич, курсирую меж Москвой м Питером, а она полжизни парижанка. издающаяся теперь в Москве. Странно это, и Генриха нет, и Игоря, и Инги, п я все есть, и Кира ни капли не изменилась. Не может человек так не измениться. А вдруг и время настолько же не прошло?
  Однако прошло. Тридцать лет, как я оказался прикован к Трубе Русским Пен-центром, еще не зная, что это Труба. Впервые я узнал, что на московском слэнге Трубой называется Трубная площадь, на которой произошла знаменитая давильня в день похорон Сталина, из поэмы Германа Плисецкого "Труба", и с тех пор робко ступал на ее мостовую. Из книжки Киры Сапгир я узнал об аптеке «на Трубе», принадлежавшей семье «Советского Витте» - наркома финансов Григория Сокольникова (по совместительству, приходящегося Кире Сапгир троюродным дядей...). Рядом - на той же Трубе — в выморочном бараке приживалось лианазовско-богем-ное братство. Много дорогих теней промелькнуло для меня на ее страницах. Труба сварилась и в моей немосковской судьбе.
  Я пишу это ровно в тот день, когда ровно 60 лет мой друг Яша Виньковецкий (1937-1984) привел меня за руку в литобъединение Горного института, и я прикинулся пишущим. Это гладкий шов.

  0

  0

• Мария — 23 Марта 2017

  5/5

  ВЕЧЕР КИРЫ САПГИР В ПЕН-ЦЕНТРЕ
  20160915_180936
  Кира Сапгир никогда не была членом Русского ПЕН-центра, но связана с нами кровными узами, ведь ее муж, Генрих Вениаминович Сапгир (1928-1999) был ярким членом ПЕНа. Парижанка Кира представила две только что вышедшие в Москве книги – детскую и взрослую. Детская «Приключения Кубарика и Томатика, или Веселая математика» (издательство «Розовый жираф») со стихами Генриха Сапгира – прелестный и очень талантливо написанный путеводитель для малышей по стране Математике.
  Взрослая книга «Двор чудес» - цикл рассказов о московском детстве Киры Сапгир и дальнейших отзвуках и звуках его не смолкающего эха. На обложку изящного томика, изданного ЭКСМО, вынесен отзыв Андрея Битова, которому особенно понравился цикл «Карманная космогония», названный им «безумной астрономией».
  Кира много читала – и стихов, и прозы, поражая своим изумительным русским языком, а потом дошла очередь до еще не опубликованных «лубочных картинок на тему конформизма и московских нравов», озорного и соленого раешника, ведь Кира считает своими учителями Киршу Данилова и Сашу Черного. Константин Кедров также высоко оценил язык Киры, назвав его «исчезающей русской, интонационной речью».
  20160915_185617 20160915_182600
  Поделиться:
  
  ‹ назад
  Как нас найти Координаты Новости Старый сайт RSS
  Русский ПЕН-центр © 2010 - 2017
  Вход
  
  Как нас найти Старый сайт Лента новостей Мы в Фейсбуке
  ВЕЧЕР КИРЫ САПГИР В ПЕН-ЦЕНТРЕ
  20160915_180936
  Кира Сапгир никогда не была членом Русского ПЕН-центра, но связана с нами кровными узами, ведь ее муж, Генрих Вениаминович Сапгир (1928-1999) был ярким членом ПЕНа. Парижанка Кира представила две только что вышедшие в Москве книги – детскую и взрослую. Детская «Приключения Кубарика и Томатика, или Веселая математика» (издательство «Розовый жираф») со стихами Генриха Сапгира – прелестный и очень талантливо написанный путеводитель для малышей по стране Математике.
  Взрослая книга «Двор чудес» - цикл рассказов о московском детстве Киры Сапгир и дальнейших отзвуках и звуках его не смолкающего эха. На обложку изящного томика, изданного ЭКСМО, вынесен отзыв Андрея Битова, которому особенно понравился цикл «Карманная космогония», названный им «безумной астрономией».
  Кира много читала – и стихов, и прозы, поражая своим изумительным русским языком, а потом дошла очередь до еще не опубликованных «лубочных картинок на тему конформизма и московских нравов», озорного и соленого раешника, ведь Кира считает своими учителями Киршу Данилова и Сашу Черного. Константин Кедров также высоко оценил язык Киры, назвав его «исчезающей русской, интонационной речью».

  0

  0

Все отзывы (4)